Error processing SSI file
|
Евгений Редько: "В России никаких
гарантий нет"
Полная версия интервью,
взятого Катериной Антоновой. Сокращенный вариант опубликован в журнале
"Театрал" №12 за 2007г.
Евгений Редько - ведущий актер Российского академического
молодежного театра, только что блистательно сыграл Белинского в
исторической трилогии по пьесам Тома Стоппарда "Берег Утопии".
И, естественно, эта роль вывела наш разговор на совершенно не театральные
темы.
- Готовясь к роли Белинского, я прочел историю, которая
меня потрясла своей вневременностью. Когда Белинский был уже сильно
болен, это был май 1898 года, последний месяц жизни, его вызвали
повесткой в Третье отделение. Виссарион Григорьевич посылает за
Тютчевым и задыхающимся от волнения и слабости голосом просит побывать
в Третьем отделении, отыскать там своего бывшего учителя, а ныне
старшего чиновника Попова, и узнать, для чего его требуют. И чинуша
этот пришедшему Тютчеву объяснил, что это просто "для личного
знакомства с Дуббельтом, хозяином русской литературы". Но повестки
продолжали приходить. А через несколько дней Белинский умер.
Недавно читаю, как "еще до перестройки Лину Туманову
выпустили из тюрьмы - умирать от рака, а КГБ дежурил у дверей: если
стало бы лучше, то снова посадили бы!"
Мне рассказывали, что когда Марию Осиповну Кнебель
вызывали в "высшие" инстанции - как она дрожала! Как она
боялась! А оказалось, что ее представляли к какой-то награде. Что
же за отвратительное поприще чиновников! Ведь должно быть наоборот
- чиновники должны дрожать и волноваться, когда обращаются к людям
такой значимости дара!
- Как вам кажется, этот страх, который в каждом
из нас есть, - перед третьим отделением, Лубянкой, следующим президентом,
новым законом и т.д. и т.д. - он в принципе истребим в России? Где
гарантии, что эпоха террора снова не возникнет?
- Нет таких гарантий. В этой стране - никаких гарантий
вообще нет. Меня еще в юности поразило, что в этой стране человеческий
дар ничего не значит! Мне кажется, во всем цивилизованном мире -
это величайшая ценность, а здесь - с точностью до наоборот - как
скажет начальник, со своей колокольни.
Когда умер Пушкин, не кто иной, как министр народного
просвещения возмущался: "Да кто это такой? Почему такая шумиха?!
Он же даже не чиновник?!!" Вот система координат, в которую
ставится одаренный человек: признан он властью или нет. Лебезил
он перед ней, подпевал, льстил или нет! И все! Это единственная
система координат! Сегодня та же ситуация. Кто такая Политковская,
спрашивают они? Она же ни на что не влияла!! Кто это вообще, спрашивают
чиновники - потому что она, при ее влиянии во всем мире, при ее
силе, мощи таланта, - не вписывалась в их систему координат! Не
была чиновником. Лицемерят, конечно! Я услышал, как один "держиморда",
проходя мимо цветов у подъезда на Лесной улице, процедил сквозь
зубы: "Правильно! Получила свое!..." А сколько обрушивалось
на эту хрупкую женщину - представить себе невозможно, а она оставалась
поэтом совести, справедливости, мужества - иначе не могла дышать.
И если ты не читал то, что она писала - как многие из тех, кто здесь
живет, в этой стране, так почитай! Потому что хватит уже быть невежеством!..
Я думаю, что ответ на ваш вопрос лежит где-то здесь, где располагается
это укоренившееся в людях невежество и легализованное желание на
дармовщину быть богатым. Свое шулерство, "ливрейное лизоблюдство",
как говорил Белинский, и полицейскую нечистоплотность они называют
работой, профессией! Самое страшное в человеке - зародыши власти
и алчности. И состояние общества ужасно, когда они, эти зародыши,
попадают на более или менее благотворную почву и вырастают таким
пышным цветом, что упаси Бог.
- Это то, что несколько лет назад произошло с нормальными,
казалось бы, американскими ребятами, которые стали охранниками в
Абу-Грейв и публиковали потом в Интернете фотографии своих издевательств
над заключенными.
- Именно. Эта субстанция власти в человеке непредсказуема.
Проявиться она может где угодно: в театре, в думе, в школе, в милиции...
Когда в ситуации повышения, а еще по "принципу Питэра"
(когда человек по лестнице вверх достигает уровня некомпетенции)
человек не обязанности на себя берет, а сразу права - и не берет,
а требует! А ведь чем выше должность, тем ответственнее, сложнее,
больше, достойнее именно обязанности, а не права. Нужен закон, как
тот, что был обозначен в уставе одного из предприятий бывшей Югославии
- вышестоящий начальник не может получать больше, чем нижестоящий
работник данной организации. И тогда, кто бы ни оказался на должности,
он не превратится в "наполеончика", который все себе и
лизоблюдам. И такого разрыва между богатыми и бедными не будет.
Да уж, бесконечно прав Том Стоппард, и я хочу повторить за ним,
что более всего приветствую одно единственное соревнование между
людьми - соревнование в щедрости. Возможность теребить в человеке
только человеческое - самая главная задача всех институтов страны:
армейских, образовательных, министерских. А знаете, человеческое
в человеке неистребимо. Ведь сколько веков, при всех этих режимах
и страшных попытках превратить наш народ в стадо - в одной части
послушное, в другой - в свору цепных собак, всегда остаются и рождаются
люди, которые не хотят превращаться в скотов. Помните строки поэта,
написанные на смерть Высоцкого во времена (казалось бы ушедшие),
тупости и лицемерия власти:
"Спасение в том, что сумели собраться на площадь
Не сборищем сброда, спешащим глазеть на Нерона,
А стройным собором собратьев, отринувших пошлость!"
- А какие-то рычаги управления собой вы нашли?
Чтобы не давать расти вот этим зародышам алчности и власти?
- Когда-то прочел у Даниила Гранина примерно следующий
"рецепт": есть только два варианта проверки внутри себя
как человека - это угрызение совести или ее усыпление.
Конечно, часто бывает стыдно. За какие-то вдруг, казалось
бы, не свойственные тебе проявления, за все же возникающую ограниченность
в чем-то, за неспособность адекватно себя выразить - не себя даже,
а мысль. А ведь в профессию актера это входит - умение донести мысль
до множества людей - зрителей, слушателей. До каждого, но в то же
время и до множества. И часто мучаюсь от того, что мне не удается
это сделать.
- Кстати, про зрителя. В одной из недавних передач
Майя Плисецкая сказала, что плохого зрителя не бывает в принципе,
а когда говорят - "зритель сегодня плохой" - это значит,
что артисты плохо сегодня играют и не справились с залом. Вы с этим
согласны?
- Наверно, ей не довелось и не доведется ощутить,
что это такое, когда в театральный зал попадают молодые холопы своей
собственной низости. Когда комментируется все происходящее на сцене
- громко, постоянно, с ржанием и матом, независимо от жанра и качества
спектакля, гремя бутылками и ворочаясь телами в темноте балконов.
- Как с этим бороться?
- Нет рецепта. Какую охрану ни поставь, неадекватные
люди все равно пройдут. Защиты нет. Это серьезный разговор внутри
каждого - и не только молодежного - театра.
- Вы ко всем людям относитесь одинаково, независимо
от того, безвестный это еще студент или человек, без которого в
искусстве что-то изменится? И в принципе следует одинаково относиться
к людям знаменитым и людям обычным - с одним мерилом к ним подходить?
- Я так отвечу. У М.Цветаевой есть гениальное произведение,
оно мне близко и понятно, называется "Письмо к детям"
и начинается так: "Милые дети! Я никогда о вас отдельно не
думаю, вы для меня, как и все, или люди или нелюди".
Беседовала Катерина АНТОНОВА
|