Евгений Редько

Ушла из жизни Маргарита Эскина. Она была не просто директором Центрального Дома актера, а близким и родным человеком для большинства актеров Москвы и страны, объединяющим звеном. Она заменила собой формальный подход к консолидации актерского братства личным, человеческим вкладом. Цеховая солидарность - если она вообще еще есть, то это Эскина, ее стиль, ее послушание. Эскина ушла из жизни с ощущением победы, достойно завершив дело. Полтора года назад ее Центральный дом актера пытались отнять государственные чиновники. Дом на старом Арбате отстояли, осада крепости снята. Маргарита Эксина продолжила дело своего отца, возглавив ЦДА в разгар перестройки. Именно при ней Дом актера на Тверской становится одной из главных площадок для общественно важных дискуссий, для публицистически острых встреч с деятелями перестройки. Эскина пережила пожар Дом актера (как теперь утверждают, был поджог), который уничтожил здание, почти весь архив ВТО, уникальную атмосферу, знаменитый ресторан. Она рассказывала, как вышла с какого-то концерта и пошла домой пешком через Тверской бульвар. Увидела зарево только разгорающегося пожара, и моментально поняла: горит ее дом, подошла к нему и стояла рядом с ним, смотрела. Она своими глазами видела, как огонь пожирает ее дом. Потом была битва за новый Дом – и с помощью Марии Мироновой, которая по легенде ногой открыла дверь в ельцинский кабинет – Дому актера передали здание Министерства культуры СССР на Старом Арбате. С тех пор Эскина стала арбатской Маргаритой, хранительницей дома. Дом актера приобрел финансовую самостоятельность - часть помещений сдавалось в аренду, на что жила общественная организация. С каждым годом с арендой было все хуже - помещения ветшали, а капитальный ремонт был невозможен по причине финансовой несостоятельности и необходимости приостанавливать деятельность ЦДА.

Эскина по образованию была театроведом. Она была ученицей Павла Александровича Маркова. Когда ее курс окончил обучение, Марков ей на защите диплома сказал: «Рита, ты не пиши, ты говори». Имелось в виду, что писать статьи Эскина не умела, а умела красиво, роскошно говорить. Именно это умение убеждать, организовывать, объединять и сделали ее Марго, Маргошей, всеобщей любимицей.
Интересно, что Эскина до работы в ЦДА была одной из тех, кто причастен к празднику закрытия Московской Олимпиады - 1980. Она работал в молодежной редакции Центрального телевидения.

Она всем помогала. Стоило человеку пересечь порог ее кабинета, человек получал помощь. В Доме актера начиналась каждая культурная инициатива в 1990-х: от Мастерской Фоменко до Центра драматургии и режиссуры, от газеты «Дом актера» до Любимовки, от журнала "Театр" до журнала "Московский наблюдатель". Она давала приют всем и каждому.

Она умела сопротивляться и была при всем при этом твердым, волевым, жестким человеком. Умела отказывать и убедительно объяснять, аргументировать отказ. С трудом она перенесла тот безобразный случай, когда калягинский СТД, построив Центр на Страстном, объявил его новым домом актера. Вывеска висела несколько месяцев, были публикации – потом ее сняли. Но эта боль и этот позор не забылись.

Памяти Эскиной

Сегодня утром умерла Маргарита Александровна Эскина. Она не была ни режиссером, ни актрисой, но для людей театра, вообще для театра, причем не только московского, она – директор Центрального дома актера имени Яблочкиной, была важнейшей фигурой, одной из самых авторитетных. В моральном плане – безусловный авторитет, больше, чем ее, без преувеличения, в московском театральном мире, никого не любили. А ее – любили. И горе, которое сейчас переживают очень многие – трудно сказать, сколько – тысячи, десятки тысяч, да это и неважно, это личное горе. Она много хорошего успела сделать: работала в Молодежной редакции Центрального телевидения, самой продвинутой в советские годы, еще в нескольких местах, но делом ее жизни стал Дом актера, которым она руководила с 1987 года. Ей это дело оказалось по душе, а душа у нее была такая, что хватало на всех.

Она любила помогать людям, своим, чужим, народным артистам, не народным, просто людям театра, которые на сцену никогда не выходят... И она умела это делать. Дом актера, можно сказать, был последним островком какого-то не сегодняшнего, но очень важного человеческого общения, где люди просто встречались и приходили сюда, к Маргарите, к Маргоше, к Эскиной, просто потому, что здесь было хорошо. Благодаря ей.

Она давно болела, все это знали, но выглядела, особенно в последнее время так бодро, что все поверили: чудо бывает, когда дело касается очень хороших людей. И в этом – в том, что Дом актера не отобрали, в том, что Эскина встала на ноги, виделась какая-то важная и высшая справедливость. Наверное, она есть, но не в этой истории. И понятно, что равной ей нет, но очень важно (и важно сказать это именно сейчас, когда – горе, и вообще поверить в это еще нельзя), чтобы дело ее осталось жить, чтобы никому не пришло в голову из чиновников, что здание освободилось. Нет. На Арбате, 35 стоит Дом актера, который построила Эскина.