|
Молнии в груди
Приятно, когда сбываются мечты. Еще приятнее, когда они сбываются именно так, как тебе этого хотелось. Ведь всем известно: "не проси все у бога -- вдруг он не откажет". Худрук РАМТа Алексей Бородин мечтал поставить пьесу "Лорензаччо". Мечтал так давно, что уже мало кто помнит, когда именно зародилась эта мысль. И когда, наконец, постановка осуществилась, многие шли на премьеру не только с восторженным выдохом: свершилось!, но и с тревожным во-просом: а удалось ли? Удалось. Затяжной репетиционный период не сказался на результате в плохую сторону. Форма получилась отточенной и свежей, содержание -- ясным и берущим за ду-шу, а актерские работы -- точными и глубокими.
В спектакле нет привычного для исторических постановок "павильона" на сцене, нет размеренности -- все динамично до головокружения, -- нет статуарности мизансцен и пафосной монументальности. Нет даже собственно сцены: на нее помещены зрители, а артистам отдан на откуп зрительный зал со всеми ярусами и даже директорскими ложами. Только среди рядов пар-тера возвышается три платформы, а сами ряды увиты мерцающей парчой ( художник Станислав Бенедиктов ). Иногда, правда, есть ощущение, что актерам тесновато среди нагромождения кресел, но потом становится ясно, что такие сложности -- необходимая составляющая атмосферы. Эти кресла -- словно высокие стены города, за которыми можно скрыть себя и свои намерения, но можно стать их пленником и задохнуться. Бородин выстроил действие как нескончаемый трагиче-ский карнавал, где под золоченой маской может спрятаться смерть, а открытое лицо вовсе не оз-начает искренность.
Поначалу кажется, что ты попал в красивую старинную сказку: прекрасные дамы, му-жественные кавалеры, коварные служители церкви и сплетники-горожане; все возвышенно и чис-то, романтично в самом банальном и самом точном смысле этого слова. Красота опьяняет, но она обманчива, и никогда не знаешь, куда в результате унесет тебя вихрь, облаченный в плащ и маску. В постоянном неистовом движении, словно подчиняющемся ритмичной структуре музыки, возни-кает калейдоскоп сценок, из которых вырисовывается четкая, хотя и с большим количеством от-ветвлений, сюжетная линия.
Режиссер значительно сократил пьесу, дабы словестная бесконечность не пошла во вред динамике действия. Временами, правда, приходится разбираться в ворохе действующих лиц, чьи намерения порой становятся очевидны раньше, нежели запоминается лицо. Но здесь надо отдать должное режиссеру: каждому артисту уделено внимание, и даже если у кого-то из них всего один эпизод в запасе, все равно он имеет несколько собственных звездных минут. Как, например, мэтр Юльен Балмусов -- спесивый республиканец Биндо Альтовити, или совсем молодые Александр Гришаев -- порочный священник Джулиано Сальвиати и Александр Доронин -- надменный Кози-мо Медичи.
Да что тут говорить: при всем количестве и качестве постановочных придумок спек-такль держится на актерах, на их точности, необыкновенной сыгранности, слаженности, словно в симфоническом оркестре. Кстати, музыкальная структура спектакля налицо: действие тонко пере-плетается с богатством подобранной музыки, где звучание каждого инструмента, будь то скрипка, гобой или испанская гитара, дает краску к настроению определенного эпизода или характеру пер-сонажа ( отдельное "браво!" музыкальному редактору Натали Плэже ).
Но звучание актерских струн по силе воздействия перекрывает все остальное. И в пер-вую очередь обращает на себя внимание дуэт двух братьев -- Алессандро, герцога Флорентийско-го ( Илья Исаев ), фактурного молодца, похожего на молодого тигра, и Лоренцо ( Евгений Редько ), изящного, гибкого, как струна, демона с пронзительным взглядом. По ассоциации вспоминается другая пара, придуманная ироничным сказочником Евгением Шварцем: Человек и его Тень. Две половины одного целого, две стороны одного существа, словно связанные невидимой нитью, раз-ные, но похожие настолько, что трудно вообразить одного без другого. Оба уверены в себе, оба -- хозяева жизни, но у обаятельного хищника Алессандро основное оружие -- сила и спокойствие, а у печального поэтичного Лоренцо -- проницательность и жалящее остроумие. Алессандро безмяте-жен даже в самые тревожные минуты, он не растеряется даже перед лицом смерти; Лоренцо же гнетет неясная тоска, от его острых, как кинжал, шуточек становится больше не смешно, а страш-но, в его глаза невозможно смотреть -- они горят известным только ему гневом и горем, а в его присутствии воздух тяжелеет, и мороз начинает пробирать до самых костей.
Этот Лоренцо болен, болен двойственностью собственного существования. У него од-но-единственное лицо, но сам он видит его так, а все окружающие иначе. Но трудно и больно быть негодяем поневоле, быть осуждаемым за наличие души и предаваться саморазрушению под видом развлечения. О страшном самоощущении Лоренцо догадываются только двое: его мать, задумчи-вая Мария Содерини ( Нина Дворжецкая ) и старик Филиппо Строцци ( Виктор Цымбал ), которые пытаются "подхватить" ситуацию, дабы не довести до трагедии. Однако добрые намерения бес-сильны перед неизбежностью, перед "роком событий". Чем дальше, тем труднее сдерживать внут-реннее разрушение, собирать себя по кусочкам; труднее физически, ибо душевный распад пускает корни в организме -- и движения Лоренцо становятся все более затрудненными, а голос хриплым, словно слова идут горлом, как кровотечение. Поэтому приговор, вынесенный герцогу, забравшему из его существа все лучшее, Лоренцо выносит прежде всего себе. В лице брата он пытается унич-тожить собственную невыразимую боль, освободить себя от себя же. Но в момент гибели герцога что-то умирает в самом Лоренцо; умирает, так и не принося облегчения. И уже не имеет значения, стал он героем или нет, и что будет дальше: кинжал наемного убийцы становится тем самым ба-нальным выходом из положения, который помогает обществу снять с себя ответственность за происшедшее, а самому Лоренцо наконец успокоиться.
Евгений Редько работает за пределом человеческих возможностей, пропуская героя че-рез себя, через каждый свой нерв, вздох, удар сердца. Создается ощущение, что вихрь роли захва-тывает актера целиком, и уже нет возможности остановиться, к каким бы последствиям это ни привело. Критику не подобает быть сентиментальным, однако хочется заявить со всей ответствен-ностью, что подобной актерской самоотдачи, практически самосожжения, на сегодняшних подмо-стках давно не приходилось видеть.
Принято считать, что если в заглавии пьесы стоит имя некоего персонажа, то режиссер и избранный на данную роль актер должны оправдывать эту "заглавность". Что делается, увы, да-леко не всегда -- в связи ли с ленью или с недостаточностью творческих сил, уж непонятно. В слу-чае с "Лорензаччо" приятно констатировать, что Алексей Бородин сделал великолепный выбор, поставив в центр спектакля актера столь мощного таланта и энергетической силы, благодаря чему придуманная им на подмостках РАМТа романтическая сказка "поднялась" до настоящих трагиче-ских высот.
Алиса Никольская
_________________
La fleur de l'illusion produit le fruit de la réalité...
Последний раз редактировалось Ника 25 фев 2008, 17:40, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
это Вы про какие разделы?