|
Балаган на Театральной площади
Так юноша с еврейскими глазами
Из пошлости и гомоэротизма,
С налетом легкого алкоголизма
Толкует Библию.
Ева Фокс
Комические фантазии в двух действиях режиссера Сергея Алдонина поразили ме-ня своей несуразностью и веселостью, пошлостью и оригинальностью.
Сама атмосфера спектакля переносит зрителя на площадь, будто даже не Испании, а Италии, где все персонажи становятся узнаваемы и без традиционных масок. Начало пьесы закладывает основу восприятия образов главных героев графа Альмавивы и его бывшего или будущего, кому как нравится, слуги Фигаро. С самого начала ясно, что из образа Фигаро ис-чезло самое главное – детали. Он почти перестал быть поэтом, зато почему-то стал напоми-нать артистов разговорного жанра советских и постсоветских времен. Как ни крути, без по-шлости базарного театра Нового времени, Фигаро, каким видит его Сергей Алдонин, не стал бы скрепляющим стержнем спектакля. Фигаро вертляв и задорно, и, одновременно, болез-ненно эротичен (чего стоят одни только судорожно сжимаемые колени). Он перебегает с од-ного края сцены на другой, висит на графе Альмавиве, легко, как кот, проникает в форточку и играет высотой голоса. Он устраивает стриптиз и иногда туго соображает. Пусть в пьесе он "растолстел, раздобрел" с момента последней встречи с графом и завел собственное дело, но он в долгах и всю жизнь был вынужден перебиваться случайными заработками. На сцене Фигаро мало похож на процветающего хозяина цирюльни: он слишком худ и бледен. Появ-ляясь в костюме тореадора, Фигаро подчеркивает свою мужскую привлекательность и свой-ственную ему изворотливость перед жизненными невзгодами (ведь на вывеске его заведения был написан девиз "помогаю словом и делом").
Евгений Редько, всегда разный в своих ролях, строит своего героя между гранями фарса и трагедии, веселого флирта и равнодушия. Он красив, чувственен, весел, энергичен и строг, а это самое привлекательное для публики сочетание. Роль Фигаро редко бывает не-удачной: его трудно испортить. Увы, в актере так часто сквозит усталость от происходящего, что не всегда понятно, устал ли Фигаро от графа Альмавивы или Евгений Редько устал от Фигаро. Его актерский профессионализм уже неоднократно подвергался критиками сомне-нию: иногда зритель видит сверкающий всеми 58 гранями бриллиант, а иногда придорожный булыжник. Все-таки, в актерском даровании Евгения Редько мы, говоря словами его героя, "еще не видели ноги".
Роль графа Альмавивы в "Севильском цирюльнике" еще не так выигрышна, как в "Женитьбе Фигаро". Задаешься вопросом: при работе над ролью надо или не надо учитывать его дальнейшую судьбу. Тот же вопрос у искушенного зрителя: а может ли этот молодой че-ловек впоследствии стать тем графом Альмавивой. Правда, не очень верится, что к началу пьесы он так уж устал от женщин и интриг (дальнейшее покажет, что нет в нем опытности ведения наступательных действий, он и смел, и, одновременно, робок), но и в тексте это обо-значено неотчетливо. Александр Мясников хорошо играет свою роль. Без энтузиазма, крепко, средне. Кажется, что так сыграли бы многие молодые люди сегодняшних московских теат-ров. Но я надеюсь, что это впечатление обманчиво. К тому же, женщинам постбальзаковско-го возраста такие молодые люди нравятся, а значит, у них всегда будет своя публика.
Роль учителя пения дона Базиля – одна из самых замечательных в спектакле. Юльен Балму-сов – корифей театра. Монолог о клевете – урок мастера. После него так не хватает грома и молний. Крик души - "Антонио не убивал Амадея!" - остается в памяти надолго. Единствен-ное, кошелек, вручаемый для того, чтобы учитель пения поставил свидетельскую подпись, маловат. Вряд ли его видно с задних рядов.
Идя на спектакль, я говорил себе, что, возможно, мы, наконец, увидим, как Фигаро женится на своей матери. Как ни странно, Фигаро целуется с Марселиной (женщина, которая должна быть лет на 20-25 его старше и которой вообще нет в пьесе как действующего лица, о ней только говорят) в ознаменование конца неприятной истории. Я ожидал от режиссера именно такого поворота событий и меня это вовсе не удивило. Эта идея давно витала в воз-духе, но ни у кого не хватало смелости ее воплотить. Образ матери погиб под искусственным гипсом Марселины. При той разницы в возрасте, которую я обозначил выше, Фигаро и слу-жанка доктора кажутся ровесниками. Если бы Марселина выглядела как комичная милая женщина (через несколько лет она полюбит Фигаро, а затем узнает в нем потерянного сына), а не как гигантская кукла, то спектакль сохранил бы еще одну частицу чистоты. Впрочем, в этом вина не только режиссера, но и художника по костюмам.
Мы не так сильны во французском языке, как хотелось бы. Французские имена слуг доктора Бартоло Лёвиль и Ляжёнес в переводе Н.М. Любимова звучат как Весна и На-чеку. Их имена и действия трактованы Алдониным несколько странно. Не очень ясно, зачем надо было оставлять французское звучание в именах и заменять действие снотворного на действие слабительного. Да, многие дети любят то, что называется в народе "туалетным юмором", но от ночной вазы (как и от фальшивого гипса) только коробит.
"Надежды маленький оркестр" под управлением клоунски наряженного дирижера - одна из неплохих режиссерских находок. Неприступный дом доктора как проходной двор для бродячих музыкантов. Они же оркестровое сопровождение вокальных номеров, они же музыкальная перебивка действия. Хорошо, что в спектакле оставили арии и куплеты.
Сергей Серов в роли севильского врача Бартоло (ах, и здесь французское Бартолё) очень хо-рош. Он – настоящий зловредный глупый доктор. Без прикрас, с достаточной долей занудст-ва и зловредности. Комичный в своей предусмотрительности, доктор Бартоло обречен на провал своего плана жениться на воспитаннице.
Розина… Ирина Низина… Молодая, наглая, резкая, смелая, хитрая, находчивая, со странным, то сдавленным, то пронзительным голосом. Коротко остриженная (единственный спектакль, когда она играла без парика был одним из лучших), веселая, романтичная хули-ганка, угловатая, длинноногая, тонкая, как струна испанской гитары. Настоящая современная столичная девушка. У Альмавивы и Фигаро больше, чем у Бартоло, шансов заполучить ее в жены (и дело в первых двух случаях почти улажено). Хотя, такую жаль отдавать и графу, и доктору, и Фигаро.
Итак, в РАМТе – веселый балаган. Он не настолько плох, чтобы решительно от-вергать, но и не настолько хорош, чтобы настойчиво рекомендовать. Его смело можно сове-товать для семейного просмотра только людям с хорошим чувством юмора (люди без оного и зануды не поймут), желающим воспитать своих чад в духе свободного выражения эмоций. Главное, чтобы детей сажали подальше от родителей: у нас по-прежнему не очень принято вместе с родителями смеяться над горшками и сексом.
Но если же те школьники, которые так веселятся на спектакле все-таки возьмутся за труд прочитать великого Бомарше, они, вероятно, будут разочарованы: не будет прими-тивных шуток (их заменит тонкая шпага остроумия), не будет хрупкой девушки Розины (вместо нее появится типичная испанка "с полными ручками"), исчезнет налет бисексуально-сти с соблазнительности Фигаро (вместо него появится поэт и неудачник, случайно столк-нувшийся с бывшим хозяином, вынужденный, за неимением лучшей доли, присоединиться к нему вновь). Но, если все-таки кто-то из них доберется до конца пьесы, то к ним придет по-нимание самого главного вопроса – что же такое искусство театральной постановки и искус-ство актерской игры.
_________________
La fleur de l'illusion produit le fruit de la réalité...
|
Вход
Регистрация
FAQ
