Евгений Редько

Под конец спектакля, на сцене неожиданно появляется маленькая девочка в кругу семьи Герцена, то ли племянница чья-то, то ли подружка подрастающих внуков хозяина гостеприимного дома. А отличается эта девочка от остальных героев всего лишь своим видом, причём сами они реагируют на это вполне естественно, равнодушно. Синие джинсы, украшенные внизу, по краям бахромой, яркая кофточка, на которой что-то поблёскивает – будто героиня сошла на сцену прямо из зрительного зала. По началу, не покидала мысль, что её просто забыли переодеть. Среди атласных фраков, лаковых тростей, цилиндров, пышных платьев, чепчиков и кружев появляется абсолютно современная нам девочка и чуждая по духу времени остальным героям. Этот персонаж, введённый режиссёром в пространство спектакля, является связующим звеном между театральной условностью и реальной жизнью. Идея сближения современной эпохи и происходящего на сцене пронизывает весь спектакль. И появление маленькой девочки - яркий акцент, связующий прошлое и настоящие.

Бородин поставил эпический спектакль, темой которого стало вымирание давно забытого главного. Зачем и для чего нужно было ставить такого масштаба действие? На этот вопрос, как предполагается, каждый ответит сам для себя. Возможно, именно так можно понять значение любой эпохи. Каждая картина действа становится оправданной в глазах современного зрителя – эта эпоха странных дядь и тёть, изъясняющихся философскими терминами, уже никогда не вернётся.

Скорее это больше похоже на поступок, нежели на рядовой спектакль, поставленный по пьесе модного драматурга. Наверное, необходимо было выговориться – и пусть это будет так долго, порой слишком затянуто и, вроде бы, об одном и том же на протяжении всех трёх частей, но тема личной боли слышна отчётливо.